Как и большинство конфуцианских стран, Корея при династии Ли (1392-1910) обладала очень совершенным для тех времён государственным аппаратом. Если сравнивать Корею со странами средневековой Европы или Ближнего Востока, нельзя не отметить рациональность, регламентированность и некое, я бы сказал, «бюрократическое изящество», которым отличалась корейская государственная машина. Построена эта машина была во многом по китайским проектам, хотя, конечно, и с учётом местной корейской специфики.
Вообще говоря, Корея XV-XIX веков была государством бюрократическим (в данном случае в слове «бюрократ» нет ничего ругательного). Армия в старой Корее была не в чести, и в этом отношении Корея мало походила на хорошо нам известные государства европейского средневековья, к которым, пусть и с оговорками, относится и Россия. Во всех этих странах правящее сословие было, по преимуществу, сословием военным, а типичным представителем верхов был рыцарь, витязь, богатур – короче говоря, воин (и, если уж быть честным, по совместительству немножко бандит). В Корее дела обстояли иначе. Армия, конечно, существовала и там, но офицерство находилось в подчинённом по отношению к чиновничеству положении. Даже главой военного министерства обычно являлось гражданское лицо. Офицеры подвергались всяческой дискриминации по сравнению с гражданскими чиновниками, так что честолюбивые молодые дворяне избегали армейской службы, предпочитая сдавать гражданские экзамены и делать штатскую карьеру – более престижную и лучше оплачиваемую.
Во главе корейского правительства стоял премьер-министр – «рёнъыйчжонъ» (в буквальном переводе – «главный в обсуждении дел правления»), и его два заместителя – «левый» и «правый». «Первым вице-премьером» считался «левый» заместитель, ведь испокон веку левая сторона считалась на Дальнем Востоке более почётной, чем правая.
Главными органами отраслевого управления служили министерства, которых в старой Корее, как и в Китае, было шесть. Всегда – ровно шесть. Система эта была введена в VII веке нашей эры и с тех пор без изменений просуществовала до конца XIX столетия, то есть тринадцать веков. Самым важным из министерств было Министерство по делам чиновников, в ведении которого находились вопросы назначений и перемещений всех корейских государственных служащих. За ним следовало Министерство финансов, которое в Корее называлось Министерством налогов. На третьем месте стояло Министерство церемоний. Для нас, грешных не-конфуцианцев, бывает трудновато понять важность этого ведомства, но в старой Корее к нему относились со всем почтением. Министерство церемоний отвечало за правильное проведение конфуцианских обрядов. Его чиновники следили за тем, чтобы вовремя и в полном соответствии с вековыми правилами приносились жертвы духам неба и земли, душам предков правящей династии и знаменитых чиновников. К ведению Министерство церемоний относились и вопросы внешней политики. Кроме этого, были в Корее Военное министерство и Министерство наказаний (то есть юстиции). Замыкало список Министерство общественных работ, которое занималось в основном строительством дворцов, крепостей и ирригационных сооружений, а также управлением государственными мануфактурами и мастерскими. С министерствами были тесно связаны и королевские секретариаты.
Важными органами власти были Цензораты. Несмотря на закрепившееся за ними в западной и российской традиции название, никакого отношения к цензуре в нынешнем смысле слова эти учреждения не имели. Скорее, по своим функциям они были ближе к нынешней Генеральной прокуратуре или Конституционному суду, ведь в их задачи входило наблюдение за соблюдением законности чиновниками и самим королём. Впрочем, Цензораты не ограничивали себя юридическим контролем: они также следили за нравами и поведением, стремясь выявлять и пресекать то, что по понятиям тех времён считалось «аморальным поведением». Цензоратов было два. Один из них следил за чиновниками, а другой – за самим королём и его семьей. Сотрудники этого учреждения имели право и, более того, были обязаны систематически критиковать действия монарха – именно за это они и получали свою зарплату! Разумеется, чаще всего критика была, мягко скажем, не слишком суровой, но из этого понятного правила бывали и исключения. Порою излишняя принципиальность стоила карьеры или даже жизни, но именно такие неустрашимые чиновники от века воспринимались конфуцианской традицией как мученики и герои.
Другим своеобразным учреждением был «Кёнъён». Он представлял из себя учебное заведение, в котором был только один студент – сам король. В соответствии с конфуцианскими традициями, корейский монарх должен был два-три раза в день посещать специально организуемые для него занятия по конфуцианской философии, истории и теории государственного управления. Занятия эти вели лучшие учёные страны, а по форме они несколько напоминали нынешние вузовские семинары – тексты конфуцианских классиков подвергались там всестороннему обсуждению. Порою король задавал своим наставникам довольно каверзные вопросы, и тем приходилось лихорадочно искать правильные ответы – ситуация, хорошо знакомая преподавателям и в наши дни.
Был в старой Корее и государственный Институт истории, который тоже считался правительственным учреждением. Назывался он «Чхунчхугван» – «Палата Весны и осени» (в названии содержится намёк на знаменитую древнекитайскую летопись «Вёсны и осени», которую когда-то редактировал сам Конфуций). Отношение к истории в странах Дальнего Востока было всегда совершенно особым, и дело сбора и хранения исторических документов находилось там на такой высоте, о которой в средневековой Европе или России никто не мог и мечтать. В задачу «Палаты Весны и осени» входило составление подневных хроник деяний монарха, на основании которых впоследствии, уже после смерти короля, готовились т.н. «Правдивые записи» («Силлок») – исключительно подробная хроника его правления.
Со времен Древнего Египта ни одно государство не обходилось без полиции и спецслужб. В Корее полицейские функции в основном выполняли подразделения Министерства наказаний и местная администрация, однако для расследования политических преступлений существовало специальной полицейское агентство – Ыйгымбу, нечто вроде службы безопасности. Помимо государственных преступлений, оно расследовало и все преступления, совершённые дворянами.
Ещё в самом начале XV века страна была разделена на восемь провинций, границы которых оставались неизменными на протяжении четырёх столетий. Только в самом конце XIX века большинство провинций было разделено на две части (так появились, например, провинции Северная и Южная Чолла, Северная и Южная Кёнсан и т.д.). Кроме того, особым статусом пользовались города Сеул и Кэсон – вторая столица страны (сейчас на территории Северной Кореи). Во главе каждой провинции стоял губернатор, которого по закону полагалось сменять не реже, чем раз в два года. Корейские законодатели опасались, что слишком долго просидевший на своём месте губернатор начнет или взятки брать, или поддерживать какие-то местные группировки в ущерб государственным интересам. Губернатору провинции и его небольшой канцелярии подчинялись уезды, которых в стране было более 300. Во главе каждого уезда стоял уездный начальник, которого также полагалось сменять раз в несколько лет (вдобавок, чиновникам, как правило, запрещалось служить в своих родных местах). Уезды состояли из волостей, но в волостях уже никаких правительственных чиновников не было. Все вопросы на этом уровне решались местным самоуправлением, в котором основная роль принадлежала дворянам и их ассоциациям.
Нельзя не отметить, что чиновничий аппарат старой Корее отличался очень небольшими размерами. При том, что население страны за пять веков правления династии Ли возросло от примерно 7-8 до примерно 15 миллионов человек, во всех центральных министерствах и ведомствах, вместе взятых, насчитывалось менее двух тысяч чиновников! В провинции чиновников было ещё меньше, около пяти сотен. Это означает, что в среднем на 7 тысяч корейцев приходился только один профессиональный бюрократ – пропорция, делающая честь эффективности государственного аппарата. Правда, кроме штатных чиновников, в стране были ещё и писари и счетоводы, охранники и тюремщики, которые не имели формальных чиновничьих рангов, но получали государственное жалование и фактически тоже были государственными служащими. Не исключено, что их было даже больше, чем чиновников в точном смысле слова, однако даже с учётом этого обстоятельства нельзя не признать – корейский государственный аппарат был маленьким и, следовательно, дешевым. Для сравнения: в Российской Федерации сейчас насчитывается примерно 4 миллиона чиновников, то есть по одному на 40 россиян – примерно в 200 раз больше, чем в старой Корее.
Впрочем, не всё было так уж идеально в Корее. Например, все высшие чиновники менялись там с прямо-таки калейдоскопической быстротой. В этом отношении Корея времен династии Ли напоминала Италию семидесятых годов с её непрерывными правительственными кризисами. Подсчитано, например, что сеульский градоначальник (немаловажная в те времена должность министерского уровня) в 1392-1910 годах в среднем находился на своём посту всего лишь 5 месяцев. Рекорд принадлежит У Ок Рёну, который пробыл мэром столицы 13 лет, с 1610 по 1623 год, однако пять сеульских градоначальников были сняты в день своего назначения, 10 человек пробыли на этом посту два, а 11 – целых три дня… Примерно такая же министерская чехарда была характерна для всех высших постов. Как ни парадоксально, эта кажущаяся нестабильность (к которой на деле в старой Корее как-то сумели привыкнуть и приспособиться) во многом была связана с малочисленностью государственного аппарата. Чиновников действительной службы было, от силы, две тысячи, а дворян, которые поголовно стремились к чиновничьим местам, – десятки тысяч. Отсюда – желание властей «пропустить» через высшие должности как можно больше дворян, дав им, таким образом, возможность подтвердить свой привилегированный статус.
Чиновники набирались из числа правящих сословий, в первую очередь – из дворян, и занятие государственного поста уже само по себе давало право на дворянское звание. Впрочем, корейское дворянство – это уже тема особого разговора…
![Восточный портал [oriental.ru]](/pic/11.gif)
Форум
Проза
